На мой взгляд, берлинский театр Volksbühne -- один из самых стильных театров в мире. Даже его эмблема, многократно повторенная в дизайне рекламной продукции, притягивает, словно магнит, какой-то алогичностью с одной стороны, и потрясающей театральностью с другой. Родилась эта эмблема как афиша к спектаклю по шиллеровским "Разбойникам": ее использовали реальные разбойники, протестующие против популярной тогда казни -- колесования.
Франк Касторф, возглавляющий Volksbühne, пожалуй, мой любимый немецкий режиссер. И дело не только в схожести взглядов на искусство, но и в схожем ироничном подходе к самой жизни. Он не произносит с придыханием слово "Театр", осознавая, что в этом самом театре на каждую бочку меда есть девять бочек дегтя. Касторф - один из тех, кто суммировал формат постдраматического театра, придав ему живость и неповторимость. Абсолютное большинство его постановок подвергается атаке со стороны критики, но при этом Касторф всегда остается актуальным и живым, как и все его спектакли.
Его последнюю премьеру -- Die Soldaten (Солдаты), по пьесе Якоба Михаэля Рейнхольда Ленца, я посмотрел дней десять назад на сцене Volksbühne. Не стану разбирать спектакль и отнимать хлеб у критиков -- скажу лишь, что он очень хорош, и не отпускает ни на минуту за три часа действия. Скажу о другом: о том, как Касторф разместил зрителей. Он убрал из партера все кресла, разложив на полу наполовину наполненные мешки. Количество мест в зале сократилось ровно вдвое, но я, как зритель, пережил совершенно новые ощущения, удобно расположившись практически лежа в театральном зале. Едва ли не впервые, я смог воистину "наслаждаться искусством", не отвлекаясь на неудобства в виде жестких кресел и зрителей, пытающихся устроиться поудобнее на третьем часу спектакля, длящегося около трех часов.
И еще, возвращаясь к эмблеме театра, а, если точнее, к его символике. На большом столе в фойе театра перед спектаклем, или после его конца, лежат коробки спичек с эмблемой театра, которые в любом количестве могут брать зрители. Эта традиция пошла со времен ГДР, когда Volksbühne рекламировался на старых деревянных спичечных коробках. До сих пор я видел лишь коробки с шагающим колесом -- эмблемой театра, но на этот раз был поражен развитием традиции. Касторф разместил на коробке не эмблему театра, и не собственный лик, как это сделали бы в постсоветском театре, а фамилию Рене Полеша -- драматурга и одного из режиссеров театра Volksbühne. Как вы думаете, сколько драматургов в мире мечтали бы увидеть на спичечном коробке театра Volksbühne свою фамилию? Отвечу -- почти все в мире, за исключением разве что самого Касторфа.
Journal information