Тень победы. Дело закрыто
По возвращении с гастролей, обнаружил на своем рабочем столе письмо из Советского РУВД г. Минска, о том, что дело об избиении моего тестя Андрея Андреевича Коляды закрыто в связи «с отсутствием в его [подследственного] действиях состава преступления».
О том, что произошло, я писал здесь (http://kilgor-trautt.livejournal.com/236563.html) и здесь (http://kilgor-trautt.livejournal.com/236812.html).
Механизм закрытия дела был для правоохранительных органов непростым – первый следователь, который вел дело, практически завершил работу, подготовив документы для передачи в суд. Но был сменен на «Старшего следователя по ОВД следственного отдела предварительного расследования Советского РУВД г. Минска, майора милиции Н.В.Жегздрину», которая, сделав несколько звонков по телефону, и, проведя лишь две беседы, причем, одну из них – с моей тещей Т.М. Колядой, которая по делу не проходила, закрыла делопроизводство.
Наше общение с Жегздриной свелось к единственному телефонному разговору по телефону. Она позвонила в тот момент, когда мы были на гастролях в Вашингтоне, и попросила предоставить список всех сотрудников «Свободного театра», которые выезжали на гастроли после случившегося происшествия. Внятного ответа на вопрос «какое это имеет отношение к делу?», следователь объяснить не смогла, сказав лишь, что «надо их опросить».
В связи с закрытием дела возникает несколько вопросов:
Почему новый следователь не провел опроса всех потерпевших, фигурирующих в деле?
Почему произошла смена следователя?
Возможно ли закрытие дела, если в нем фигурирует медицинское заключение о нанесенных побоях?
Почему прокуратура, надзирающая за ведением следствия, позволила тихо закрыть дело?
Теперь стали понятны фразы «подследственного», который сказал во время инцидента: «В милицию не звоните – я сам оттуда», а во время следствия: «На что вы надеетесь – вы же оппозиция?». Причем, текст «об оппозиции» бесстыдно фигурирует как в протоколах допросов, так и в материалах очной ставки.
Вопросы о справедливости в Беларуси можно задавать долго, но ясно одно – бессмысленно надеяться на защиту правоохранительных органов в стране, если все их усилия направлены лишь на обеспечение безопасности одного единственного человека.
О том, что произошло, я писал здесь (http://kilgor-trautt.livejournal.com/236563.html) и здесь (http://kilgor-trautt.livejournal.com/236812.html).
Механизм закрытия дела был для правоохранительных органов непростым – первый следователь, который вел дело, практически завершил работу, подготовив документы для передачи в суд. Но был сменен на «Старшего следователя по ОВД следственного отдела предварительного расследования Советского РУВД г. Минска, майора милиции Н.В.Жегздрину», которая, сделав несколько звонков по телефону, и, проведя лишь две беседы, причем, одну из них – с моей тещей Т.М. Колядой, которая по делу не проходила, закрыла делопроизводство.
Наше общение с Жегздриной свелось к единственному телефонному разговору по телефону. Она позвонила в тот момент, когда мы были на гастролях в Вашингтоне, и попросила предоставить список всех сотрудников «Свободного театра», которые выезжали на гастроли после случившегося происшествия. Внятного ответа на вопрос «какое это имеет отношение к делу?», следователь объяснить не смогла, сказав лишь, что «надо их опросить».
В связи с закрытием дела возникает несколько вопросов:
Почему новый следователь не провел опроса всех потерпевших, фигурирующих в деле?
Почему произошла смена следователя?
Возможно ли закрытие дела, если в нем фигурирует медицинское заключение о нанесенных побоях?
Почему прокуратура, надзирающая за ведением следствия, позволила тихо закрыть дело?
Теперь стали понятны фразы «подследственного», который сказал во время инцидента: «В милицию не звоните – я сам оттуда», а во время следствия: «На что вы надеетесь – вы же оппозиция?». Причем, текст «об оппозиции» бесстыдно фигурирует как в протоколах допросов, так и в материалах очной ставки.
Вопросы о справедливости в Беларуси можно задавать долго, но ясно одно – бессмысленно надеяться на защиту правоохранительных органов в стране, если все их усилия направлены лишь на обеспечение безопасности одного единственного человека.
